СЛЕДЫ

�Ужас. Боль. Безнадежность.

Узкий луч солнца лег на пульт. Раньше здесь был пульт. Теперь � битое стекло и обрывки проводов. Откуда этот луч?

Он хотел оглянуться, но не смог. Резкая боль пронизала все тело. Закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Что же произошло? Медленно прокручивались в памяти последние секунды перед катастрофой.

Отделение от корабля, посадочный маневр� Все нормально. До поверхности Луны оставалось метров десять. На секунду зависли перед посадкой. Вдруг двигатели взревели, горизонт перевернулся. И � всё�

С трудом удалось повернуть голову. Справа в кресле лежал скафандр. Сквозь осколки стекла на него безжизненно смотрели пустые глазницы пилота. Запекшаяся кровь, выступившая из мельчайших пор, растеклась по лицу, вскипая и застывая, и оно было похоже теперь на жуткую маску. Маску смерти.

Он закрыл глаза. �Что-то нужно делать�, � шевельнулось в голове. Нужно встать. Встать!

Встать удалось не сразу. Осторожно, цепляясь за кресло, потом за обломки пульта, он медленно поднимался. Трижды сила покидали его, и он падал в кресло, вскрикивая от боли. И вновь, выкрикивая ругательства, проклиная все и всех, поднимался.

На четвертый раз ему это удалось. Держась за стенку, он повернулся к радиостанции, надеясь на чудо. Но чуда не было. Было крошево из транзисторов, путаница проводов, в которой разобраться уже не смог бы никто.

Люк был приоткрыт. Страшный удар расколол кабину пополам, и трещина прошла через задвижку люка.

Шаг� Еще шаг к отверстию. Остановился. Толкнул крышку. Крышка качнулась. Он толкнул сильнее. Крышка поехала в сторону. Люк открылся. Но выйти уже не было сил. Он высунулся до половины и оттолкнулся. В глазах потемнело.

Пришел в себя уже внизу, рядом с аппаратом. Ныло все тело. Перевернувшись на спину, он долго смотрел в черное небо, усеянное тысячами сверкающих игл, которые впивались ему в глаза. И вдруг по небу прокатилась звездочка, очень яркая и такая близкая! Корабль. Там люди, там жизнь. А здесь � смерть. Но нельзя об этом думать. Надо вставать.

С первого взгляда стало ясно, что вся это груда покореженного металла никогда не взлетит. Двигатели смяты, на месте топливных баков зияла черная дыра с оплавленными краями. Через весь корпус шла прямая, как лезвие трещина.

Он устало прислонился к разбитому аппарату. Кислорода осталось часа на три. Можно протянуть четыре, даже пять. А дальше? Радиостанция разбита. Правда, есть еще радио в скафандре. Он поднял руку, щелкнул выключателем. Тишина. Ни шороха. �Так. Значит, связи нет и не будет�, � подумал он. Да и зачем она? Корабли не сядет: не рассчитан на это.

Он поднял голову. Над горизонтом  висел огромный голубой шар. В разрывах облаков угадывались моря, очертания континентов. Земля� Такая близкая и такая далекая! Она тоже не может помочь. Ничем. И никто не поможет.

Непроизвольно он оттолкнулся от разбитого аппарата и сделал шаг в сторону Земли. Еще шаг�

Он шел с единственной мыслью, даже не мыслью, а чувством, засевшем глубоко в подсознании: если уж умереть, то на десять, на сто шагов ближе к ней, родной, к Земле.

В оглохших наушниках вдруг прорезался писк. Это было так неожиданно, что он остановился, не сразу поняв причину. В гермошлеме малиново горел индикатор радиации. Он горько усмехнулся: все � вдребезги, а радиометр � ничего, работает. Чудо. Впрочем, еще большим чудом было то, что он сам остался живым. Пока еще�

Он сделал шаг и испуганно взглянул на наручный индикатор. Тоненькая стрелка с такой силой прижалась к ограничителю, что, кажется, согнулась. Писк в наушниках перешел в дикий вой. Шаг назад � вой притих, напоминая о себе комариным писком. Направленное гамма-излучение. Вот она, причина аварии! Мощная радиация разладила компьютер, управлявший двигателями. А дальше � понятно. Неверная команда на включение, аппарат перевернулся и с силой ударился о выступы скал. Все это стало ему так ясно, будто он наблюдал со стороны.

 Голова работала напряженно, но четко, даже изматывающая боль отступила и затаилась внутри израненного тела, готовая в любой момент снова вцепиться.

У него уже складывался план действий. Прежде всего, определить границы источника, потом сообщить на корабль, передать на Землю. �Радио не работает�, � мелькнула мысль, и снова обожгло отчаяние. Он оглянулся на спускаемый аппарат. Оттуда тянулась к нему цепочка следов, четко отпечатавшихся в лунной пыли, и хорошо видимых в косых лучах слепящего солнца. Само собой пришло решение.

Шаг вперед. Вой радиометра. Шаг назад и в сторону. Шаг вперед�

Капельки пота катились по лицу, заползали в глаза. Он упрямо встряхивал головой и, шатаясь, шел дальше.

Шаг. Вой. Шаг назад и в сторону. Шаг вперед�

И вдруг под ногами следы. Его следы. Круг замкнулся. Вот он, таинственный источник радиации, почти правильный круг метров пятидесяти в диаметре, окаймленный пунктиром следов в коричневатой пыли.

Как из засады выпрыгнула боль, снова вцепилась в измученное тело. Он зашатался, с трудом сохраняя равновесие, балансируя на острой грани беспамятства. Еще не все сделано. Рано или поздно сюда прилетят, новый корабль окажется в смертоносной зоне. Предупредить� Как? Снова и снова его взгляд возвращался к четкому пунктиру следов. Единственный выход�

Он сделал шаг. Сквозь стиснутые зубы прорвался стон. Ноги обмякли, подогнулись, и он повалился навзничь, теряя сознание�

Когда он открыл глаза, ничего не изменилось, да и что могло измениться здесь, в мертвом мире? Разве что кислорода у него осталось меньше. На сколько? Сколько он пробыл без сознания? Минуту? Час? Нужно торопиться. Кто знает, сколько ему осталось.

О том, чтоб встать, не приходилось и думать. При малейшем движении к горлу подкатывала черная волна беспамятства. Он с трудом перевернулся на живот и, напрягая все силы, пополз, борясь с дурнотой, шепча про себя: �Только бы успеть� только бы успеть��

Он успел. Первые признаки нехватки кислорода он ощутил на последних метрах пути. Стараясь дышать пореже, обливаясь потом, дополз до конца и замер. Все, что мог, он сделал.

Дышать становилось все трудней. Последние остатки кислорода уходили из баллона. �Агония�� � подумал он. � �Сколько она будет длиться?� Он представил себе, как вскоре будет корчиться, жадно хватая остатки воздуха, и ему стало жутко.

Последним усилием перевернулся на спину, чтоб видно было Землю, пристально вгляделся в нее. На глаза набегали слезы, мешали смотреть. Он закрыл глаза. Глубоко вздохнул и одним движением поднял стекло гермошлема.

По черному небу катилась звездочка-корабль. Там беспокоились, снова и снова посылали сигналы безжизненному аппарату. Радиоволны несли отчаянные призывы и вдребезги разбивались о мертвую радиостанцию. Луна молчала.

С корабля пытались в мощный бинокль рассмотреть место посадки спускаемого аппарата. И когда через сутки удалось его обнаружить, увидели слабо очерченное кольцо и четкую надпись около:

Радиация!

И в восклицательном знаке вместо точки � серебристая капля скафандра.